После деревни Ясенцы тракт переставал совпадать с современной автодорогой и перед самым спуском с горы к Давыдову уходил налево — на Ярымово, где тоже была станция. Да, Владимирский почтовый тракт шел мимо крупного и богатого Павлова — это мы видим и на «Карте дорог Нижегородской губернии Горбатовского уезда 1810 года», и на «Карте Больших Дорог пролегающих по Нижегородской губернии через Горбатовский уезд 1842 года», и на карте Менде 1850 года. Тут тракт давал большого крюка и, видимо, это было обусловлено рельефом. Спуски к Павлову были изрезаны оврагами, речушками и были тяжелы для конных экипажей.

Дорога на Ярымово была более пологой, шла по краю большого оврага, пересекала небольшую речушку по мосту. Собственно, вековая столбовая дорога прекрасно сохранилась — по ней до сих пор ездят, хоть она и превратилась в простую полевую грунтовку. Вдоль нее даже сельская ЛЭП стоит. Зимой по малому снегу ее тоже использовали, и мы поехали по чьим-то следам. Расстояние — около 9 км полем. Правда, сгущались сумерки и начиналась опять метель.

Село Ярымово, которое и в середине XIX века имело 105 дворов и занималось полировкой металлических изделий, в советские годы стало крупным хозяйством, а потому даже обзавелось многоквартирными панельными домами. Тогда же, видимо, избавилось от старины. Сейчас большинство домов — советской постройки.

В упоминаниях путешественников ярымовская станция слывет совершенно бедной  и с массой неудобств, вечным отсутствием лошадей и плохим постоем. Однако на карте 1850 года ярымовской станции нет вообще, хотя тракт идет именно так. И даже старательно обозначена обсадка тракта березами.

На самом деле тут нас ждала интрига. Смотрите внимательно на карту Менде. Видите еле видное нераскрашенное ответвление дороги? Оно идет на Павлово.

На самом деле, зимой тракт шел именно в Павлово!  Упоминание некоторыми путешественниками остановки в Павлове всегда было зимой, как например, путешествие Максима Невзорова (1763 – 1827) в январе 1800 года. Причин было несколько.  Во-первых, когда вставала Ока, ехать на Муром можно было и по ней: санный путь по рекам — обычное дело тех времен. Также ездили по Волге. Во-вторых, зимой простое село Ярымово могло не обеспечивать проезжающих продовольствием, обогревом, а лошадей — овсом и сеном. Павлово было значительно богаче. И в третьих, зимой в морозы давать крюка на Ярымово было неразумно — все глинистые склоны холмов замерзали и были доступны саням. По информации Павловского исторического музея, окончательный перенос станции из Ярымова в Павлово произошел в 1848 году. То есть, путешествуя в 1850 году по карте Менде, мы бы уже не поехали в Ярымово, откуда тракт шел через Лаптево, Детково и выходил обратно на автодорогу в Молявино.

Словом, мы вернулись за Ясенцы и поехали на Павлово. Заметьте, насколько въезд 1850 года близок к современному. В черте города он также идет по улицам Чапаева, Конопляной, Кузнечной, через Базарную площадь, по набережной, а затем по Кирова и на выезд. Хотя, возможно, в пределах города можно было проехать и набережной.

Павлово выросло то ли из стрелецкой крепости на Оке, то ли из поселения перевозчиков-паромщиков. Владельцем богатого села, полного мастеров, был все тот же граф Дмитрий Николаевич Шереметев, благоволивший к ремеслам и предпринимательству. В Павлово у него была вотчинная контора и жил управляющий. Дом XVIII века до сих пор стоит в старой части городка.

А вот вам старые фотографии села-городка.

Путешественник Максим Невзоров в 1800 году по пути из Москвы в Нижний Новгород через Владимир и Муром остановился в Павлове, ходил по его улицам, заглядывал в дома кустарей. Вот что он записал об этом дне поездки: «Павлово, судя по величине его, по множеству домов и по многому жителей его промыслу, торговли и некоторому богатству – он более походит на немалый город, нежели село. В нем церквей  пять, и все каменные, дворов около тысячи, из коих много хороших, и до двадцати больших каменных».

Еще в 1851 году в журнале «Моквитянин» Павел Мельников-Печерский писал: «Кому не известны павловские изделия? Почти каждый из нас обедает с павловским ножом и вилкою, чинит  перо павловским ножичком, носит платье, скроенное павловскими  ножницами, запирает пожитки павловским замком, с некоторого времени и бриться стали павловскими бритвами».

Петр Боборыкин, с легкой руки которого к Павлову навсегда, кажется, прилипло сравнение «Русский Шеффилд», пометил в 1876 году: «На улицах Павлово бабы и дети в ситцах. Уклад жизни городской, лошади нужны лишь для перевозки грузов и воды с Оки. Павловчане больше тратят на одежду, когда есть заработок».

Конечно, Павлово достойно отдельного рассказа, а потому не будем углубляться. В Павлово путники могли переночевать, сменить лошадей, отобедать и отбыть дальше по тракту. У меня в Павлово есть три любимых дома, которые в 1850 году я бы на павловских улицах не застала. Например, вот тут на этой старинной открытке в перспективе улочки — дом хлебного торговца Алипова. Проехать мимо совершенно невозможно — магазины с большими окнами на первом этаже, жилой второй этаж, прекрасная угловая башенка и ажурный балкончик над спуском к Оке — прелесть.

Сейчас дом Алипова выглядит так.

С угловыми башенками в Павлово вообще все хорошо. Это вот усадьба фабриканта Щеткина — главный дом и производственный корпус в его дворе. Щеткинские навесные замки расходились по всей России.

Сейчас тут ресторан. И изумительная башенка все также хороша  А рассказы о какой-то несчастной жене, тоскующей в этой башенке у окошка — просто байки.

А тут в перспективе улицы запечатлен дом купца Гомулина. Настоящая жемчужина. Здание сейчас знакомо многим благодаря тому, что в нем находится краеведческий музей. С 1885 года двери этого дворца были открыты для гостей — жили богато и открыто. Будем соблюдать традицию и заглянем.

Сейчас здание выглядит почти так же. Хотя заметно, что вместо крепкой хозяйской руки у дома неимущий собственник — муниципальный бюджет.

Хозяин усадьбы — Василий Илларионович Гомулин — был купцом во втором поколении. Его предки вышли из крепостных крестьян графов Шереметевых и жили в Вязовке, расположенной напротив Павлова в пойме окского левобережья. Его отец умер от водянки, оставив в наследство супруге и пятерым детям, помимо жилого дома, еще и каменную лавку на Нижегородской ярмарке. Оставшись вдовой, матушка Анастасия Николаевна Гомулина, расширила торговые операции и записалась в купечество города Горбатова. Надежной опорой ей стали старшие сыновья Василий и Иван. Молодые и энергичные, они пошли дальше родителей, сколотив состояния.

В 1879 году напористый и амбициозный Василий Гомулин приблизился к собственному тридцатилетию и решил жениться. Он подошел к этому вопросу рационально. Невеста жила по соседству — в доме состоятельного горбатовского купца Лавра Ивановича Ногтева, который симпатизировал молодому хваткому соседу и потому согласился отдать ему в жены свою дочь Елизавету. Невесте едва миновало 16 лет, и она была почти в два раза моложе жениха.  Обвенчали молодых в Воскресенском храме села Павлова.

Якобы на средства от приданого и был построен дом. Где купец Гомулин нашел проект, столь удачно учитывавший всю сложность местного рельефа, до сих пор остается загадкой. Стройка длилась всего год. Усадебный комплекс впечатляет: жилой дом с мезонином, имитирующим древнерусский терем, флигель, каретные сараи и окружавшая внутренний двор глухая кирпичная стена с двумя арочными проемами, закрытыми ажурным кружевом кованых ворот. Построенный в соответствии с последними веяниями моды и претензией на барство — внутри стилизованных белокаменных геральдических щитов, украшавших аттики, помещались инициалы владельца — «В» и «Г», — он сразу стал архитектурной жемчужиной местного каменного строительства.

Внутренние покои до сих пор поражают пышностью лепнины.

От шикарной хозяйской обстановки осталось только большое зеркало с полочкой. Надо сказать, скромное для таких интерьеров. Но все знали — Лизонька Гомулина жила барыней.

Василий Гомулин стал одним из немногих павловских торговцев, освоивших рынки лесного Российского Севера, регулярно посещавшим Крещенскую ярмарку в Вологде и Алексеевскую в Котельниче. По объемам торговли в 1880-е годы Гомулин входил в пятерку крупнейших местных предпринимателей, суммы годовых оборотов которых составляли до 100 тысяч рублей. Достаток рос, но шикарный гомулинский дом на берегу Оки не видел счастья — единственный ребенок Гомулиных умер в возрасте нескольких месяцев. В музее говорят, что это была дочка.

В 1905 году Василия Илларионовича не стало. Супруга унаследовала все имущество, а в 1907 году вышла замуж за своего приказчика Федора Васильевича Варыпаева, племянника известного павловского купца. Пикантность ситуации была в том, что жених был беден и моложе купчихи на 15 лет. Многие тогда обвинили его в расчете, а между тем, после революции, уже в бедности, он не оставил Елизавету Лавровну и был с ней до самой ее кончины в 1924 году.

Есть ощущение, что в некоторых своих уголках Павлово не меняется.

Павлово — это не только металлические изделия и инженерные фантазии мастеров. Это еще и лимоны на окошках, певчие канарейки в гостиных и залах, а также гусиные бои по весне. И все это до сих пор имеет своих приверженцев: в лимонариях растут саженцы капризных лимонов, на рынке еще можно купить певчего кенара, а гусиные бои — каждый март в Южном поселке города. И с фантазией у местных кузнецов еще все в порядке.

Выезжаем из Павлово по тракту на деревню Молявину. Сюда же выходила дорога с Ярымово до 1848 года. За речкой Вастромой когда-то стояли каменные гербовые столбы — Нижегородская губерния закончилась, и мы въехали во Владимирскую.

Теперь ориентироваться приходилось по карте Владимирской губернии от того же 1850 года. Она тоже выполнена генералом Александром Ивановичем Менде, но отчего-то менее подробна, чем нижегородская — меньше обозначений и меток. Например, не указаны усадьбы, количество дворов в селах и деревнях, сельские ярмарки. Однако для поездок по тракту она вполне пригодна. Почтовые станции обозначены на ней рожком.

Например, вот Зяблицкий погост (ну, или Озябликовский, как нам сейчас привычнее), или сегодняшнее Арефино — красивейшее селение, которое видно, как на ладони, если замереть на Верхопольской горе. Интересно, что тут у тракта была петля — видимо, для более пологого подъема в крутую гору — судя по карте, путникам предлагалось кругом объехать овраг, в котором сейчас стоит озерцо.

Спуск с горы с видом на современное Арефино и сейчас впечатляет.

Не будем углубляться в описание истории погоста — она пустила свои корни в дремучую старину и достойна отдельного рассказа. Арефино вообще по какому-то недоразумению уступило в советскую эпоху роль райцентра далекой от тракта и более скоромной Ваче. Упомянем лишь, что село это за свою историю имело три храма и даже монастырь, а также было весьма богатым. В XIX веке купцы из крестьян Казаковы держали тут ткацкую фабрику и кожевенный завод, Егуновы имели мыловаренный завод, Назаровы — шапочное производство, а Мареновы торговали мануфактурой, Неудакины и Романовы были ямщиками. Остальные — преимущественно кустари. Народ строился почти по-городскому, носил мануфактурную одежду и практичным огородам предпочитал сады. Ярмарки Зяблицкого погоста были самыми крупными на всю округу: встречаются упоминания масленичных торгов, изобильных товаром и развлечениями.

Вот на старом фото центр погоста — храм и одна из центральных улиц. Смотрится, как городок.

Постоялый двор с добротным трактиром стоял справа от въезда в сегодняшнее Арефино, у дороги. Там сейчас странная возвышенность, поросшая кустами — как от старого фундамента разрушенного дома. Двор имел название — «Грошок». Тут за минимальную плату можно было и на постой встать, и пообедать горячим варевом, и крепких напитков с мороза выпить. Ну, или с тоски.

Сейчас главное украшение села — Троицкая церковь (1700 — 1720). Маленькая и при этом уютная.

Селение это видело немало путников, включая венценосных.

Император Павел I с сыновьями — великими князьями Александром и Константином — проезжал в конце весны 1798 года. Маршрут государя-императора и его свиты шел через Владимир — Муром — Нижний Новгород. Владимирское дворянство выделило для проезда царя и его свиты через губернию 2184 лошади, а потом столько же выделялось и на обратный путь. Для четырех карет, 37 колясок и двух кибиток царского поезда единовременно требовалось 279 лошадей на каждой ямской станции — неимоверное количество. Чтобы не ударить в грязь лицом, своих упряжных «доброго вида» лошадей на станции пригнали местные помещики и богатые люди.

19 мая императорский поезд остановился в Зяблицком погосте на поздний обед и ночлег в доме Неплюева. Кем был этот счастливчик — я упоминаний не нашла, но, видимо, его дом был выбран за чистоту и приличный вид. Судя по запискам о путешествиях императора, Павел благодарил хозяев за постой золотыми монетами и всегда что-то покупал из работ хозяйки — пирог, вяленое мясо, холст, вязаные чулки или шитое полотенце. К сожалению, воспоминаний о том, что приобрел император в доме, не осталось. Однако попадались предания о том, что в Зяблицком погосте угостили Павла I чудесным местным вареньем из крыжовника, сваренного до первого взвара на дорогом тогда сахаре по местному рецепту. И якобы император приобрел этого варенья у зяблицких хозяек, чтобы кушать его с чаем в кругу семьи.

В январе 1800 года через Зяблицкий погост проезжал писатель и журналист Максим Невзоров, который оставил об этом населенном пункте и именно самой станции некоторые воспоминания:

«Это большое и знатное село, имеющее в себе две церкви каменных и много крестьянских домов, в рассуждении сельского житья очень хорошо выстроенных; мы здесь завтракаем. Воскресный день позволяет нам смотреть и любоваться на здешних обоего пола молодых крестьян. По причине праздника они во множестве гуляют по улицам. Какая чистота! Какое здоровье! Какая свежесть в их лицах!..»

Заметьте, гость так доволен постоем, что в дальнейшем тексте своих записок пустился в пространные сравнения зяблицких крестьян с пасторальными пастухами и пастушками. Если бы его скверно накормили с утра или грубо отказали в лошадях, он писал бы другими словами. А тут у господина журналиста полное удовлетворение — гастрономическое и эстетическое 

В октябре 1834 года через погост проезжал император Николай I. В Муром из Нижнего Новгорода он прибыл 12 октября 1834 года в 10 часов утра. Стало быть, на пути из Нижнего Новгорода он где-то ночевал. Об этом ни в каких исторических источниках не упоминается. Вачские краеведы предположили, что «судя по времени нахождения в пути и по тому факту, что придворная статс-дама, гофмейстерина графиня Екатерина Васильевна Литта, в это время владела селениями Зяблицкий Погост и Арефино, можно со всей уверенностью предположить, что местом ночлега государя-императора было одно из этих сел».

Правда, краеведы ошибаются. В 1834 году любимой племянницы всесильного светлейшего князя Григория Потемкина, графини Скавронской в первом браке и графини Литта по второму мужу уже не было в живых. Эта милая красавица-барыня, прожив жизнь, полную роскоши и чувственности, умерла в 1829 году в возрасте 68 лет. В год путешествия императора Николая I по Владимирскому почтовому тракту владелицей Зяблицкого погоста была наследница Екатерины Васильевны — ее внучка, светская красавица Юлия Павловна Самойлова.

И к ней император Николай I был весьма неравнодушен. Судя по воспоминаниям современников, несмотря на раздельную жизнь с мужем и довольно свободные взгляды на мораль и грех, Юлия Самойлова отказала царю, чем вызвала его гнев и с 1836 года получила приказ не появляться в столицах. А в том 1834 году, когда Николай I проезжал через ее Зяблицкий погост, Юлия Павловна получила от своего любимого Карла Брюллова свой очередной портрет.

В любом случае, барской усадьбы в 1850 году мы бы в погосте не увидели — ее там не было. Более того, к тому времени собственников было уже несколько. В августе 1837 года тем же маршрутом через погост проезжали наследник престола цесаревич Александр Николаевич и его спутник в путешествиях по Европе и России «с образовательной целью» — поэт, академик и чиновник Василий Жуковский. Василий Андреевич оставил дневниковые записи о путешествии, но про Зяблицкий погост там ни слова.

Сейчас бывший Зяблицкий погост с табличкой «Арефино» стоит в стороне от автотрассы.

В зимний морозный солнечный денек это, наверное, самое красивое место на всем тракте.

Сейчас дорога идет через бывшую деревню Озябликову, входившую в приход погоста. Сегодня оба населенных пункта практически слились. Озябликово проезжаем насквозь, цепляя глазом и объективом некоторые домики. Вдруг где-то тут жила та неведомая хозяйка, умевшая варить царское крыжовенное варенье 

Деревню газифицировали, традиционно испортив виды  А в резьбе уже появляются муромские солярные мотивы, символы воды, Макоши и змей. Начались мои родные края, где верили в силу воды, солнца и никогда не гоняли от жилища гадов, чтобы не обидеть того, чьи имена старухи не произносили вслух 

Источник